Нет причин для паники, сказала она себе. Она живет здесь.
Если Себастьян увидит ее, она скажет ему, что спустилась вниз за стаканом воды. Но возможность наблюдать за ним без его ведома была слишком заманчивой.
Она немного повернулась, оглядываясь вокруг и около кухонного стола. Себастьян всё еще стоял к ней спиной. Он сменил одежду, в которой он был в ночном клубе. Армейская куртка исчезла, он был одет в рубашку на пуговицах и джинсы. Когда он повернулся, и его рубашка приподнялась, она увидела, что на нём был оружейный пояс.
Он поднял руку, и она заметила, что в ней находилось стило… было что-то в том, как он держал его, всего на мгновение с осторожным глубокомыслием, она вспомнила, что точно также её мать держала кисть для рисования.
Она закрыла глаза.
Было такое чувство, будто ткань повесили на крючок: тот рывок в её сердце, когда что-либо в Себастьяне напоминало ей её мать или же её саму. Это напомнило ей о том, что неважно, сколько яда находится в его крови, всё равно та же самая кровь течёт и в её венах тоже.
Она открыла глаза, как раз во время, и увидела открытую пред Себастьяном дверь. Он потянулся за шарфом, который висел на гвозде, прибитом к стене, и ступил в темноту.
У Клэри была доля секунды, чтобы решиться.
Остаться и осмотреть комнаты или последовать за Себастьяном, узнать, куда он направляется. Ее ноги сделали выбор, прежде чем сделал его ее разум. Отскочив от стены, она рванула в зияющую из дверного прохода темноту за секунду до того, как дверь закрылась.
* * *
Комната, в которой лежал Люк, освещалась только уличным светом, который проникал в комнату через распахнутые окна.
Джослин могла бы попросить, что б зажгли свет, но оставила всё, как есть. Темнота скрывала часть его ран, бледность его лица, запавшие глаза. Вообще-то, во мраке он выглядел как тот парень, которого она знала в Идрисе до тех пор, когда был сформирован Круг. Он вспомнила его в школьном дворе: худой, темноволосый и голубоглазый с постоянно трясущимися руками. Он был лучшим другом Валентина, и поэтому никто его не замечал. Даже она, если бы она только не была настолько эмоционально ослеплённой, чтобы не заметить его чувства к ней.
Она вспомнила день её свадьбы с Валентином, солнечный свет и кристально-чистую кровлю Зала Соглашений. Ей было 19 лет, Валентину — 20, и она вспомнила, как несчастливы были ее родители, когда она решила выйти замуж так рано. Для нее их возражения ничего не значили… они просто ничего не понимали. Она была уверена в том, что Валентин станет единственным в ее жизни.
Люк был его шафером.
Она вспомнила его лицо, когда спускалась по проходу… она кинула него мимолётный взгляд и вновь обратила всё своё внимание на Валентина. Она подумала, что, должно быть, ему нехорошо, ведь он выглядел так, как будто ему причиняли боль.
Позже, на площади Ангела, когда гости принялись к обсуждению — большинство воспоминаний относилось к Кругу, к уже женатым Маризе и Роберте Лайтвудах, к пятнадцатилетнему Джереми Понтмерси — она стояла рядом с Люком и Валентином, кто-то старо пошутил, что если бы жених не явился, то невеста была бы обязана выйти за лучшего мужчину.
Люк был одет в вечерний костюм с вышитыми на нём рунами к удачному браку, и выглядел он очень мужественно, но пока все веселились, он становился только бледнее. Она подумала, что, наверно, ему тошно от одной мысли жениться на ней. Она вспомнила, как, хихикнув, взяла его за плечо.
— Оставь свой болезненный вид! — подтрунивала она. — Мы давно друг друга знаем, и я обещаю тебе, что никогда не заставлю тебя на мне жениться!
И тут пришла Аматис, увлекая за собой смеющегося Стефана, и Джослин забыла про Люка: то, как он посмотрел на нее… то, как странно Валентин взглянул на Люка.
Она вновь посмотрела на Люка и села на стул. Он открыл глаза, впервые за несколько дней, и теперь смотрел на нее.
— Люк, — выдохнула она.
Он выглядел озадаченным.
— Как долго… я спал?
Она хотела броситься к нему, но её остановили повязки, всё ещё обмотанные вокруг его груди. Она схватила его руку и прижала к щеке, их пальцы переплелись. Как только она закрыла глаза, слёзы потекли из-под её опущенных век.
— Около трех дней.
— Джослин, — встревоженно сказал он. — Почему мы на станции? Где Клэри? Я не помню…
Она опустила их сплетённые руки и, наиспокойнейшим по её меркам, голосом рассказала ему, что случилось: о Себастьяне и Джейсе, о демоническом металле в его боку и помощи Волка Защитника.
— Клэри, — сказал он сразу же, когда она закончила. — Мы должны идти за ней.
Вытащив свои руки из её, он попытался принять сидячее положение. Даже в тусклом освещении она увидела, что он, поморщившись от боли, только сильнее побледнел.
— Это не возможно. Люк, ложись обратно, пожалуйста. Неужели ты не думаешь, что если бы была какая-то возможность добраться до неё, я бы уже это сделала?
Он свесил ноги на край кровати, что бы иметь возможность встать, а затем откинулся на руки. Он выглядел ужасно.
— Но опасность…
— Думаешь, я об этом не знаю? — Джослин положила свои руки на его плечи и легонько толкнула обратно на подушки. — Саймон связывается со мною каждую ночь. Она в порядке. Она жива. И ты пока что ещё не в форме, чтобы что-то сделать с этим. Самоубийство её не спасёт. Пожалуйста, поверь мне, Люк.
— Джослин, я не могу просто лежать здесь.
— Ты можешь, — сказала она, вставая. — И будешь, если я самолично буду тебя контролировать. Какого черта, Люциан? Ты в своем уме? И я переживаю за Клэри, но за тебя я тоже беспокоюсь.
— Пожалуйста, не… не поступай так со мной. Если что-нибудь случится с тобой… — Он с удивлением посмотрел на нее. На повязке, там, где его движения заставили раны открыться, уже проступали красные пятна. — Я…
— Что?
— Я не могу привыкнуть к тому, что ты любишь меня, — сказал он
В его словах было какое-то смирение, которое она никак не могла ассоциировать с Люком, она момент смотрела на него, а затем сказала:
— Люк. Ляг обратно, пожалуйста. — Ради разнообразия он таки лёг обратно. Он тяжело дышал. Джослин, прислонившись к ночному столику, налила ему стакан воды и, вернувшись, вручила прямо в руку. — Выпей это, — попросила она. — Пожалуйста. — Люк взял стакан, его голубые глаза наблюдали за ней, пока она садилась на стул рядом с его кроватью, с которого она не слазила подряд несколько часов, так что она даже была удивлена, что не стала единым целым с ним. — Знаешь, о чем я думала? — спросила она. — Перед тем как ты проснулся? — Он сделал глоток воды.
